- Ата, это Санди! - сказал Ермак, когда вышли на улицу.

Девочка протянула руку:

- Здравствуйте, Санди. Ермак часто рассказывал о вас. Вы мне покажете ваши корабли?

Санди пожал маленькую горячую руку, но при этом так растерялся, что не сразу ответил.

- Вы меня не бойтесь, - засмеялась Ата, - я не злая. Спросите у Ермака. Просто я ее ненавижу, эту Анну Гордеевну! Ох как я ее ненавижу! Я всем ребятам объяснила, что она плохая. Как они раньше не понимали? Ребята меня слушают. Мы будем ее изводить, пока она не уйдет из интерната!

- Об этом мы еще поговорим,— пробурчал Ермак недовольно.

Ата шла уверенно, как будто видела. И хотя она крепко держала Ермака за руку, но всякий бы понял — просто она очень соскучилась.

Санди подумал, что Ата была бы, пожалуй, красивой, если бы ее не портило что-то свойственное многим слепым: какая-то угловатость, дикость, некрасивое выражение угрюмости.

На приморском бульваре было мало народу. Курортники уже разъехались.

Ата сама выбрала скамейку и села с краю, возле Ермака. Потом она повернула лицо к инспектору.

- Это я вам нужна? Наверно, Анна Гордеевна на меня нажаловалась... Конечно, я мешаю ей работать. Наверно, меня надо изгнать из интерната. Я не могу не мешать ей. Просто не удержусь. Я ее ненавижу.

- За что? — спокойно спросил инспектор.

- За то, что она принижает нас. Она хочет, чтобы мы все время помнили, кто мы: слепенькие! А я внушаю ребятам: пусть живут, как зрячие. Мы нисколько не хуже! Ох, пожалуйста, найдите мне работу! Только не шить - я терпеть не могу шить. Я бы хотела работать на заводе. Вы знаете, я хорошо освоила токарное дело. В мастерской мной довольны. Хотите, спросите у нашего техрука!

- Тебе надо учиться, - возразил Ефим Иванович. - Разве ты не любишь учиться?

- Конечно, люблю. Особенно математику. Но я бы хотела...— Она грустно умолкла…